Реабилитолог Ольга Камаева: «Спасибо, что вы этому изумились»

Как распознать в докторе хорошего специалиста, а пациенту выбрать правильный реабилитационный центр. Интервью Ольги Камаевой — директору центра реабилитации «Три сестры» Анне Симаковой.

Ольга Камаева — преподаватель кафедры медицинской реабилитации и адаптивной физической культуры Санкт-Петербургского медицинского университета им. академика Павлова, врач физической и реабилитационной медицины, член Всемирной федерации эрготерапевтов, эксперт фонда помощи людям с БАС «Живи сейчас», супервизор клиники «Три сестры».

За последние шесть лет реабилитация и в государственном, и в коммерческом секторе стала интенсивно развиваться. «Три сестры» регулярно изучает, кто из экспертов-тренеров есть в России. За шесть лет наш список не пополнился новыми именами. Что случилось, где они?

ОК: В реабилитации сейчас активная фаза развития. Недавно у нас даже была утверждена специальность врача физической реабилитационной медицины. Проблема с тренерами заключается в том, что нужно одновременно быть и педагогом, и клиницистом. А что происходит у нас в системе образования? Врач работает или как теоретик, или как практик. Специалисты на кафедрах очень быстро отрываются от практической медицины. Не так много людей, которые могут это совмещать. Но они должны появиться. Почему вы активно продолжаете заниматься обучением реабилитации? Что вы черпаете в этом для себя?

Реабилитация — это очень осмысленное действие, это постоянно меняющиеся условия, динамический ребус, который надо всё время решать. Интересно увидеть людей, которые в результате обучения смотрят на тебя изумлёнными глазами и говорят: «Я стал по-другому смотреть на своих пациентов! Я теперь лучше понимаю, что делаю». Я думаю: «Боже мой, спасибо, что вы этому изумились». Потому что для многих врачей реабилитация — это физиотерапия, лечебная физкультура.

Мы каждый год слышим, что нужно внедрить единые стандарты реабилитации. Чего от них ждать?

ОК: Я подозреваю, что в них войдёт очень важная вещь. Это стандартизированная оценка не только нарушенной функции, но и того, каким конкретно действиям человек научился в результате реабилитации. Долгое время успех оценивался по тому, что мышца, например, стала сильнее.

Если это касается не очень очевидных вещей, например проблемы с памятью, значит, будем её тренировать, и она когда-нибудь появится. В зарубежной практике всё иначе. Адаптацию человека к его трудностям в текущий момент иногда даже ставят в вину зарубежным реабилитологам, подразумевая, что они не восстанавливают пациента, а только приспосабливают его к дефекту. Но это не так. Конечно, одновременно они занимаются дефектом. Коллеги из Кембриджского университета рассказывали про пациента Оливера, который может удержать в памяти только пятиминутный отрезок времени. Он мог быть очень тяжёлым инвалидом. Специалисты вели его в течение 8 лет, потихоньку умножая его навыки, и в итоге он сам готовит себе еду, делает покупки, у него даже есть скромный бизнес — он чинит ротанговую мебель. И это не потому, что у него восстановилась память. Она, конечно, улучшилась по сравнению с тем, что было, но дело не в этом: он пользуется множественными напоминаниями из внешней памяти. Была проделана колоссальная работа.

Еще пять лет назад никто не знал, что такое эрготерапия. Сегодня вопросов не задают, и любой центр обязательно указывает в перечне услуг эрготерапию. Как пациенту разобраться и выбрать качественное место для реабилитации?

ОК: Первым делом нужно задать вопрос: каким именно образом будет оценена эффективность реабилитации? Есть ли какие-то стандартизированные оценки по функциональным шкалам, такие, как шкала FIM, измеритель функциональной независимости. Может ли он теперь приготовить суп? Может ли он помыть посуду? Ещё один критерий.

Задайте вопрос: чем у вас занимается эрготерапевт? И не дай бог вам услышать: восстановление мелкой моторики. Всё. Разворачиваемся, уходим. Потому что мелкая моторика нам нужна для того, чтобы бриться, накладывать макияж и самостоятельно готовить еду.

Под «мультидисциплинарным подходом» часто понимается разное. Что это означает на самом деле?

ОК: К сожалению, часто это воспринимается так, что есть несколько специалистов и вот они вместе все пришли, вместе посмотрели на пациента, их много — значит мульти. Или по-другому: специалист по лечебной физкультуре пришёл, позанимался, ушёл. Медсестра занималась своими делами в это время. Междисциплинарный — это тогда, когда люди знают о том, кто чем занимается. И поэтому логопед не просто позанимался, но и дал совет другим специалистам. Если выясняется, что пациент на все вопросы отвечает «да-да», вся команда должна знать, что не нужно задавать вопросов, на которые он сможет ответить «да-да».

Цель пациента — это главное. Но учитывать желания близких тоже важно. Мы никогда не скажем, что человек не восстановится полностью. Может, будет, как раньше, ходить на лыжах. Но первый шаг — давайте научимся пересаживаться на туалетный бачок. Когда я стажировалась в Швеции, я пришла вместе со специалистом по эрготерапии домой к пациенту, перенесшему инсульт. Пациент мог поддерживать равновесие только тогда, когда опирался на трость. И это не давало ему, например, возможности снять с себя брюки, когда он шёл в туалет.

Эрготерапевт говорит: «Я принесу вот такие тесочки, зажимчики, и мы с вами попробуем делать этих мух». Потом она мне объяснила: «Если мы сейчас скажем ему, что штаны — это важно, а мухи — неважно, то мы его потеряем. Мы сейчас начнем с ним мух делать, у него равновесие и улучшится». Важно объяснить это жене. Через неделю мужик натягивает штаны. Вот в этом красота реабилитации.

Отмечаете ли вы какие-то общие качества, которые говорят о том, что человек будет хорош в реабилитации?

ОК: Очень короткий ответ: эмпатия. Сострадание. Это ведь не только попытка почувствовать страдания другого, это еще и одновременная радость с пациентом. Когда ты видишь, что он в чём-то улучшился, ты приобретаешь новые силы, чтобы работать дальше. И ещё отсутствие суеверий.

Есть ли, на ваш взгляд, у нашего общества шанс стать инклюзивным?

ОК: Путь к инклюзивности — это воспитание в детях понимания того, что люди, которые не такие, как мы, они интересны. В школьную программу должны входить книги об этом. Дети должны садиться в инвалидные коляски и не бояться кататься на них, чтобы почувствовать, что испытывает человек, который не может дотянуться до окошка продавщицы мороженого.

Текст: Анна Симакова. Материал опубликован в первом выпуске журнала «Три сестры»